Ты знаешь, кто я? Я - твой друг.
Такая мелочь, как явная невероятность подобного положения вещей, никак не должна
влиять на нас в роли мыслителей, и мы не можем отвергать сей логически обоснованный вывод.


В прошлом году мне попала в руки весьма любопытная антология детективных рассказов эпохи зарождения жанра - "Не только Холмс. Детектив времён Конан Дойла". Среди множества включённых в неё произведений был и рассказ малоизвестного в России писателя Мэтью Шила "Кровь Орвенов", главным героем которого стал некий князь Залесский, эмигрант из России, живущий уединённо в собственном замке в английской глуши, но при этом не отказывающий другу в разрешении некоторых запутанных загадок.

В прошлом же году, как оказалось, одно любопытное наше издательство, специализирующееся на электронных изданиях, выпустило целую книгу, собрав в неё весь цикл рассказов Шила об этом декадентствующем детективе. "Весь", возможно, звучит несколько громко, учитывая, что всего Шил написал о князе Залесском лишь три рассказа; ещё несколько были дописаны уже после его смерти Джоном Гаусвортом, и не включены в сборник. Впрочем, об Огюсте Дюпене написано ничуть не больше произведений, что вовсе не мешает Эдгару По считаться основателем детективного жанра; так и князь Залесский и Мэтью Шил с полным правом занимают свои места в ряду литературных сыщиков и их создателей.

О самом князе из рассказов становится мало что известно; по какой-то причине он покинул Россию (точно не из-за революции, поскольку рассказы написаны задолго до неё), некоторое время вращался в лондонском обществе, а затем оставил и его, затворившись в провинции. Даже имя его в книге не указывается. В критике принято называть князя Залесского "Шерлоком Холмсом в доме Эшеров". Внешне Залесский и вправду похож на Холмса, однако привычки и метод действий сходны с холмсовскими лишь отчасти. Залесский живёт в одиночестве, лишь с одним слугой, занимаясь преимущественно коллекционированием редкостей и изучением древней литературы; разгадывание загадок для него, скорее, просто развлечение, причём поиском новых загадок сам он не занимается, а обращается к ним только после обращения друга за помощью. Да и разгадки он ищет почти исключительно собственным разумом, выбираясь из своего жилища только в самых исключительных случаях. С произведениями По, возможно, у рассказов Шила больше общего, особенно это касается вычурного, отчасти избыточного стиля описаний, а также изображаемых автором декораций: замок Залесского оказывается словно бы скопирован из одного, а то и нескольких рассказов американского писателя.

Любопытно отметить и ещё одну характерную черту этого героя, а возможно, и самого автора. В какой-то момент он выступает настоящим апологетом идей, ныне признанных преступными, но в те времена достаточно распространённых и имевших немало открытых сторонников. В последнём из трёх рассказов звучит настоящий гимн евгенике и "очищению" человеческого общества путём уничтожения болезней и увечий... вместе с больными и увечными. Хотя князь вроде бы выступает против тайного общества, исповедующего эту идеологию, но в то же время в его речах подобные идеи звучат вполне уверенно. Даже интересно, стал бы Шил развивать эту идею, напиши он о Залесском ещё... Не исключено, что да - критики называют писателя приверженцем социал-дарвинизма. Но чего не произошло, того не произошло, и рассказы о князе-детективе остаются в истории литературы лишь любопытной вариацией на популярную тему.